Правда, в начале июля, на пике рекламной шумихи и официального восхищения триумфальными отчетами ЦИК, плебисцит упомянули 46% – две трети из тех, кто тогда вспомнил какое-либо событие.

Понятно поэтому, что в июле настал момент истины. После того как верхи, сами того не заметив, потерпели неудачу в попытке навязать низам свою повестку, низы навязали им свою. Плебисцит уверенно перечеркнут хабаровским кризисом. Такого наглядного морального поражения система в этом веке не терпела еще ни разу.

В июне 2020-го (теперь эти сведения из соображений осторожности публикуются только раз в месяц) о том, что доверяют Владимиру Путину, без подсказок вспомнили 29% респондентов – против 27%, сообщавших то же самое двумя месяцами раньше. Вот этими двумя процентами и измеряется отдача от тотальной рекламной шумихи. А ведь в июне 2019-го этот же индикатор удерживался на уровне 31% безо всяких экстраординарных пропагандистских подпорок.

К тому же выводу подводят и отчеты ВЦИОМа, самой близкой к властям опросной службы. ВЦИОМ, как известно, задает своим собеседникам, помимо прочих, и «открытый вопрос», предлагая самостоятельно назвать деятелей, вызывающих у них доверие.

Народ вовсе не воодушевлен поправочным голосованием. Он просто его заметил (попробуй не заметь). Но подлинное отношение масс к этому мероприятию, как мы сейчас видим, – это раздражение. Притом готовое вырваться наружу по любому поводу.

Но в этот раз рейтинги отозвались на невероятный рекламный нажим слабее, чем когда-либо. Доля положительно ответивших на прямой ФОМовский вопрос о доверии Путину с начала июня по начало июля выросла только на 6% (с 56% до 62%). И понятно, что подъем состоялся бы безо всякого плебисцита, просто в ответ на снятие карантинных запретов и раздачу «детских» денег. А уж о том, что после плебисцита индикаторы популярности президента и правительства пошли вниз, можно и не говорить.

Да, плебисцит признавался массами в качестве важного события. Но если бы за этим стояло народное его одобрение, хотя бы и вымученное, то рекламная подготовка к голосованию и его проведение сопровождались бы резким взлетом рейтингов вождя. Так было всегда. В последний раз – весной 2018-го, при президентском переизбрании Владимира Путина.

Во-вторых, важнейшим после плебисцита пунктом официальной повестки была сопутствующая этому голосованию забота о народе. Которая в конце июня вылилась во вторичную выдачу десяти тысяч рублей на ребенка. Однако по числу зафиксированных ФОМом упоминаний (10% в конце прошлого месяца, 3% сейчас) эта акция явно проигрывает все тем же хабаровским протестам.

Во-первых, всего неделей позже плебисцит в качестве важного недавнего события назвали уже только 18%, а доля впервые тогда появившихся упоминаний о Хабаровске составила 12%.

Но действительно ли этот всплеск говорил о популярности поправочного голосования? Сначала отметим две вещи.

Каждую неделю фонд «Общественное мнение» просит своих респондентов самостоятельно назвать главные общественные события последнего времени. В самом свежем из этих опросов митинги в Хабаровске заняли первое место. О них упомянули 16% респондентов, почти треть из тех, кто что-либо назвал. На втором месте (12%) – эпидемия коронавируса. А о плебисците через три недели после его завершения вспоминают лишь 5% опрошенных.

Впервые за 20 лет грандиозное казенное шоу впечатлило народ меньше, чем митинги в дальнем краю.

Власти не зря нажимают на все кнопки. У них есть причины считать, что в июле они проиграли сражение за умы.

Раньше срока пришлось задействовать тайный резерв властей – Сергея Шнурова, массированное использование которого планировалось на более позднее время. Не хватает только Собчак, пока еще «гордящейся Хабаровском» в Москве, но чувствуется, что в любой миг труба может и ее позвать в поход.

Врио Дегтярев уже извиняется перед новыми земляками за первоначальные свои грубости, имитирует уважение к предшественнику и даже уверяет, как бы соглашаясь с митингующими, будто предпочел бы открытый суд над Фургалом и даже чуть ли не в Хабаровске.

И начальство сейчас именно так это и воспринимает. Отсюда и признаки некоторого тактического отступления.

Не менее важно видеть, насколько мала доля тех, кто не знает об этих событиях или знает, но не хочет о них высказываться. В общей сложности таких всего четверть среди опрошенных. Кризис в отдаленном краю за три недели стал перворазрядным общенациональным событием, в котором Кремль терпит очевидную моральную неудачу.

При этом без малого половина (45%) тех, кто знает о хабаровских выступлениях, относятся к их участникам положительно, 17% – отрицательно, 26% – нейтрально, и всего 11% затруднились с ответом. С учетом неоднозначности персоны Сергея Фургала, поддержку страной разгневанных хабаровчан следует назвать высокой.

Вот свежая публикация «Левада-центра». В двадцатых числах июля о митингах в Хабаровске знали 83% опрошенных россиян, причем 26% внимательно за ними следили. И это при том, что казенное телевидение потратило на освещение этих событий, наверное, в тысячи раз меньше времени, чем на рекламу плебисцита.

Июль заканчивается, и мы уже можем сравнить подлинные масштабы обоих событий. При всем несовершенстве так называемых опросов общественного мнения, их достаточно, чтобы определить, что весит больше – всенародное голосование или дальневосточные протесты.

Никакого соревнования за умы россиян в Кремле, конечно, не планировали. Законченный 1 июля плебисцит должен был стать как минимум событием года, а арест какого-то хабаровского Фургала, устроенный неделей позже, задумывался как сугубо верхушечная акция, волнение публики вызвать неспособная.

Обозреватель ИА «Росбалт» Сергей Шелин